Isiah Medina

A painter plots a heist to steal back his own painting from the same museum vault where a filmmaker is shooting their next project.

A painter plots a heist to steal back his own painting from the same museum vault where a filmmaker is shooting their next project.

A painter plots a heist to steal back his own painting from the same museum vault where a filmmaker is shooting their next project.

During a period of exuberance and uncertainty, a group of artists and critics grow into new ideals and ways of thinking, as the old forms are no longer satisfying.

During a period of exuberance and uncertainty, a group of artists and critics grow into new ideals and ways of thinking, as the old forms are no longer satisfying.

During a period of exuberance and uncertainty, a group of artists and critics grow into new ideals and ways of thinking, as the old forms are no longer satisfying.

During a period of exuberance and uncertainty, a group of artists and critics grow into new ideals and ways of thinking, as the old forms are no longer satisfying.

During a period of exuberance and uncertainty, a group of artists and critics grow into new ideals and ways of thinking, as the old forms are no longer satisfying.

From this world to the next

From this world to the next

A virtual love story set in Vancouver, New York, and the dying world of a massively multiplayer online role playing game.

A virtual love story set in Vancouver, New York, and the dying world of a massively multiplayer online role playing game.

Каким может быть мир после капитализма? Вслед за левыми философами-акселерационистами Ником Срничеком и Алексом Уильямсом, авторами утопического манифеста «Изобретая будущее», канадский экспериментальный режиссер Айзея Медина в своем втором полнометражном фильме пытается представить контуры грядущего общества: культурный и этический статус труда уничтожен, все человечество получает безусловный базовый доход, а сама возможность работать ограничена государством. Используя авангардный монтаж, восходящий к практикам Жана-Люка Годара и советских режиссеров 1920-х годов, Медина развивает революционные возможности цифрового кинематографа и взывает к активной зрительской позиции, без которой невозможны анализ ситуации, работа воображения и политическое действие.

Каким может быть мир после капитализма? Вслед за левыми философами-акселерационистами Ником Срничеком и Алексом Уильямсом, авторами утопического манифеста «Изобретая будущее», канадский экспериментальный режиссер Айзея Медина в своем втором полнометражном фильме пытается представить контуры грядущего общества: культурный и этический статус труда уничтожен, все человечество получает безусловный базовый доход, а сама возможность работать ограничена государством. Используя авангардный монтаж, восходящий к практикам Жана-Люка Годара и советских режиссеров 1920-х годов, Медина развивает революционные возможности цифрового кинематографа и взывает к активной зрительской позиции, без которой невозможны анализ ситуации, работа воображения и политическое действие.

Каким может быть мир после капитализма? Вслед за левыми философами-акселерационистами Ником Срничеком и Алексом Уильямсом, авторами утопического манифеста «Изобретая будущее», канадский экспериментальный режиссер Айзея Медина в своем втором полнометражном фильме пытается представить контуры грядущего общества: культурный и этический статус труда уничтожен, все человечество получает безусловный базовый доход, а сама возможность работать ограничена государством. Используя авангардный монтаж, восходящий к практикам Жана-Люка Годара и советских режиссеров 1920-х годов, Медина развивает революционные возможности цифрового кинематографа и взывает к активной зрительской позиции, без которой невозможны анализ ситуации, работа воображения и политическое действие.

Каким может быть мир после капитализма? Вслед за левыми философами-акселерационистами Ником Срничеком и Алексом Уильямсом, авторами утопического манифеста «Изобретая будущее», канадский экспериментальный режиссер Айзея Медина в своем втором полнометражном фильме пытается представить контуры грядущего общества: культурный и этический статус труда уничтожен, все человечество получает безусловный базовый доход, а сама возможность работать ограничена государством. Используя авангардный монтаж, восходящий к практикам Жана-Люка Годара и советских режиссеров 1920-х годов, Медина развивает революционные возможности цифрового кинематографа и взывает к активной зрительской позиции, без которой невозможны анализ ситуации, работа воображения и политическое действие.

Каким может быть мир после капитализма? Вслед за левыми философами-акселерационистами Ником Срничеком и Алексом Уильямсом, авторами утопического манифеста «Изобретая будущее», канадский экспериментальный режиссер Айзея Медина в своем втором полнометражном фильме пытается представить контуры грядущего общества: культурный и этический статус труда уничтожен, все человечество получает безусловный базовый доход, а сама возможность работать ограничена государством. Используя авангардный монтаж, восходящий к практикам Жана-Люка Годара и советских режиссеров 1920-х годов, Медина развивает революционные возможности цифрового кинематографа и взывает к активной зрительской позиции, без которой невозможны анализ ситуации, работа воображения и политическое действие.

From Winnipeg to Paris, from Montreal to the Philippines, the dash between "Filipino-Canadian" becomes a minus.

An old building in Venice hosts an exhibition. A visitor walks through empty rooms discovering a fictionalized architectural space that functions like an abandoned theatre set. Inspired by Alexander Kluge’s oeuvre, this exploration attempts to de-construct the subjective experience and liberate the cinematic energy from the horror vacui of the display.

clipping, noise, and other distortions are encounters with the threshold of photographic realism. the inner-workings of the systems we employ to generate adequate representations of the world become represented themselves in their failure - Isaac Goes

eternal return; character as sign

vulture sets its sights on farm animals, their surrounding flora, and the farming process. Static shots and slow-moving zooms follow the grazing animals in their minute inter-species exchanges. When left to roam together, the sensibilities of these "beasts" are allowed to surface.

The clean 16mm image is processed normally in a lab. Outdated film stock from the 1980s-90s which Peter Mettler recently gave Philip Hoffman accounts for superimpositions. The tinting and toning was done via 'green' processing with flowers. The shooting and hand developing with flowers was done by Hoffman. It was scanned and then digitally edited by Isiah Medina.

Processed with conventional photo chemicals and the following flowers: magnolia blossoms, hyacinth, hydrangea, daffodil, rhododendron, pond algae, lilac, oregano (with blooms), comfrey (with blooms), roses, mint, goldenrod, hostas buds after flowering, and wild garlic seeds (a bowlful).

The clean 16mm image is processed normally in a lab, but the tinting and toning was done via 'green' processing with flowers. The shooting and hand developing with flowers was done by Philip Hoffman. It was scanned and then digitally edited by Isiah Medina.

Two friends walk and draw circles. It is what it is, idizwadidiz, c’est ce que c’est, seskecé. Nice weather.

Two friends walk and draw circles. It is what it is, idizwadidiz, c’est ce que c’est, seskecé. Nice weather.

An essay on "Demolition of a Wall" (Lumière) + "Kuleshov Effect".

Based on the novel by Leo Perutz, a young man is handcuffed and explores spaces around a universal city.

#13, glancing, or avoiding.

88:88, —:—, flashes, demonstrating those who live in poverty live in suspended time.

The temporality of the real unbinding of the poverty-rabble follows a logic of eternity because at no time can the poor rabble re-enter legal and statist contexts if the possibility of accumulating property has also been lost. Its time is eternity because only the poverty-rabble presents the paradigm of absolute and complete unbinding.

The temporality of the real unbinding of the poverty-rabble follows a logic of eternity because at no time can the poor rabble re-enter legal and statist contexts if the possibility of accumulating property has also been lost. Its time is eternity because only the poverty-rabble presents the paradigm of absolute and complete unbinding.

The philosopher is a child born under the divorce of being and thinking.

The philosopher is a child born under the divorce of being and thinking.

To Idealising Ideas And the next life time.

To Idealising Ideas And the next life time.

The American Woman is a short film about a man who constantly goes to the movies in search of a woman who he had an affair with. It is the story of a man who has difficulties making the difference between reality and fiction. Has he fallen in love with reality or fiction? The man loses him self in the world of cinema.

Kids from West End Winnipeg learn to count to One.