Nathan Grossman

Это очень личная работа, не столько про Грету-активистку, сколько про Грету-подростка. В кадрах она не только перемещается между конференциями и произносит речи, но и спорит с отцом, танцует в пустой комнате, получает школьный аттестат, читает комментарии в твиттере и смеётся над ними. Она прямолинейная, самостоятельная, с феноменальной памятью и особенным чувством юмора. Она «никогда не хотела быть популярной» (ее собственные слова) и чувствует себя некомфортно в путешествиях, вдали от семьи и любимых собак, но продолжает делать то, что считает самым важным: если у кого-то были сомнения в ее искренности, то после просмотра от них останется и следа.

Это очень личная работа, не столько про Грету-активистку, сколько про Грету-подростка. В кадрах она не только перемещается между конференциями и произносит речи, но и спорит с отцом, танцует в пустой комнате, получает школьный аттестат, читает комментарии в твиттере и смеётся над ними. Она прямолинейная, самостоятельная, с феноменальной памятью и особенным чувством юмора. Она «никогда не хотела быть популярной» (ее собственные слова) и чувствует себя некомфортно в путешествиях, вдали от семьи и любимых собак, но продолжает делать то, что считает самым важным: если у кого-то были сомнения в ее искренности, то после просмотра от них останется и следа.

Это очень личная работа, не столько про Грету-активистку, сколько про Грету-подростка. В кадрах она не только перемещается между конференциями и произносит речи, но и спорит с отцом, танцует в пустой комнате, получает школьный аттестат, читает комментарии в твиттере и смеётся над ними. Она прямолинейная, самостоятельная, с феноменальной памятью и особенным чувством юмора. Она «никогда не хотела быть популярной» (ее собственные слова) и чувствует себя некомфортно в путешествиях, вдали от семьи и любимых собак, но продолжает делать то, что считает самым важным: если у кого-то были сомнения в ее искренности, то после просмотра от них останется и следа.

A documentary about the Millennium Trilogy author Stieg Larsson and his pioneering work fighting right-wing extremists and neo-Nazis, an obsession with fatal consequences.

What will happen if a group of climate scientists, who usually don’t allow themselves to express their emotions about climate change, get a chance to process their feelings in group therapy?