Ksenia Okhapkina

На севере России есть небольшой промышленный город Апатиты, прекрасный и жутковатый, предназначенный не для жизни, но для подвига. Первое поселение появилось здесь в 30-х годах XX века как трудовой лагерь, в котором заключённые умирали, добывая руду. С тех пор жизнь горожан принципиально не поменялась: они проводят дни на том же предприятии, живут в однотипных домах, похожих на бараки, рано умирают, однако теперь делают это добровольно. Они живут в сказке, придуманной государством, в которой за подвиг обещано бессмертие.

На севере России есть небольшой промышленный город Апатиты, прекрасный и жутковатый, предназначенный не для жизни, но для подвига. Первое поселение появилось здесь в 30-х годах XX века как трудовой лагерь, в котором заключённые умирали, добывая руду. С тех пор жизнь горожан принципиально не поменялась: они проводят дни на том же предприятии, живут в однотипных домах, похожих на бараки, рано умирают, однако теперь делают это добровольно. Они живут в сказке, придуманной государством, в которой за подвиг обещано бессмертие.

На севере России есть небольшой промышленный город Апатиты, прекрасный и жутковатый, предназначенный не для жизни, но для подвига. Первое поселение появилось здесь в 30-х годах XX века как трудовой лагерь, в котором заключённые умирали, добывая руду. С тех пор жизнь горожан принципиально не поменялась: они проводят дни на том же предприятии, живут в однотипных домах, похожих на бараки, рано умирают, однако теперь делают это добровольно. Они живут в сказке, придуманной государством, в которой за подвиг обещано бессмертие.

На севере России есть небольшой промышленный город Апатиты, прекрасный и жутковатый, предназначенный не для жизни, но для подвига. Первое поселение появилось здесь в 30-х годах XX века как трудовой лагерь, в котором заключённые умирали, добывая руду. С тех пор жизнь горожан принципиально не поменялась: они проводят дни на том же предприятии, живут в однотипных домах, похожих на бараки, рано умирают, однако теперь делают это добровольно. Они живут в сказке, придуманной государством, в которой за подвиг обещано бессмертие.

В небольшом посёлке в горах Чечни люди живут одной семьёй. Вместе наслаждаются мирным летним днём. Такая возможность предоставляется чеченцам не часто, потому что история здесь ходит по кругу: от затяжной изнурительной войны к короткому перемирию и снова к войне. Здесь говорят, что нужно быть всё время готовым бороться. Смерть стала ежедневной реальностью. Подростку Шамхану предстоит впервые посмотреть смерти в лицо, войти в круг взрослой жизни, как входят в трансовый танец Зикр. Женщины молча наблюдают за мужчинами, занятыми ремеслом смерти. Они хранят жизнь и хранят надежду, заключенную в старинном чеченском приветствии: «Приходи свободным!»

В небольшом посёлке в горах Чечни люди живут одной семьёй. Вместе наслаждаются мирным летним днём. Такая возможность предоставляется чеченцам не часто, потому что история здесь ходит по кругу: от затяжной изнурительной войны к короткому перемирию и снова к войне. Здесь говорят, что нужно быть всё время готовым бороться. Смерть стала ежедневной реальностью. Подростку Шамхану предстоит впервые посмотреть смерти в лицо, войти в круг взрослой жизни, как входят в трансовый танец Зикр. Женщины молча наблюдают за мужчинами, занятыми ремеслом смерти. Они хранят жизнь и хранят надежду, заключенную в старинном чеченском приветствии: «Приходи свободным!»

В небольшом посёлке в горах Чечни люди живут одной семьёй. Вместе наслаждаются мирным летним днём. Такая возможность предоставляется чеченцам не часто, потому что история здесь ходит по кругу: от затяжной изнурительной войны к короткому перемирию и снова к войне. Здесь говорят, что нужно быть всё время готовым бороться. Смерть стала ежедневной реальностью. Подростку Шамхану предстоит впервые посмотреть смерти в лицо, войти в круг взрослой жизни, как входят в трансовый танец Зикр. Женщины молча наблюдают за мужчинами, занятыми ремеслом смерти. Они хранят жизнь и хранят надежду, заключенную в старинном чеченском приветствии: «Приходи свободным!»

A documentary about financial crisis in Russia.

This film is a journey from the modern world to the past, from the complex to the simple. Changing the appearance of cities is always associated with a change in the model of social relations. Through architecture, you can trace the course of history: victories and defeats, changes in the way of life of people and their key values. This is evidenced by the cities. Grozny, Volgograd, St. Petersburg, Pskov-absolutely not similar to each other, with different historical fate, however, the author shows in the film the common thing that unites their living space: the temple as an image of the universe. The largest mosque in Europe, Mamayev Kurgan, as a symbol of Victory in the World War, the polytheism of Imperial St. Petersburg, the heavenly city of ancient Pskov. However, any architectural project starts with a master pencil. The architect Andrey Anisimov tells about the exceptional features of these cities.

Valaam is an island in the north of Russia. For many years, monks and laypeople have been fighting for the right to live on the island. On Christmas Eve, all residents take part in one performance. The film is about how life goes on on Valaam.

Valaam is an island in the north of Russia. For many years, monks and laypeople have been fighting for the right to live on the island. On Christmas Eve, all residents take part in one performance. The film is about how life goes on on Valaam.

Film-essay about the original villages of the small people of Ludiki. The action takes place in Karelia. The film consists of three parts, each of which is dedicated to one village. Everyday life, myths, fairy tales, people and nature live a special life here, in which everything is important and everything is interconnected. The film contains fragments of a song in the Ludik language, which resembles Kalevala in content.

The remote, abandoned, snow-swept Belarusian village of Lute. The last resident of this village, Valentina Kirillovna Shpakova, is celebrating the New Year.

The remote, abandoned, snow-swept Belarusian village of Lute. The last resident of this village, Valentina Kirillovna Shpakova, is celebrating the New Year.